И.К. Айвазовский. Феодосия. Восход солнца (1852).

Османское завоевание Крыма. Часть 1. Мечта падишаха

После того как в 1461 году турецкий султан Мехмед II завоевал Синоп и Трапезунд, он стал одержим мечтой превратить Черное море во внутреннее озеро Османской империи. Чтобы выполнить этот амбициозный план, османам необходимо было установить контроль над Крымом. Если Босфор — это своеобразный замок, позволяющий открывать и закрывать своему владельцу доступ в бассейн Черного моря, то контроль над Крымским полуостровом можно сравнить с обладанием ключом к этому замку.

Богаевский К.Ф. Феодосия XIV-XV веков.
Богаевский К.Ф. Феодосия XIV-XV веков. 1935. Холст, масло. 84×118.

Всю стратегическую значимость Крыма Мехмед смог оценить после зимней кампании 1475 года против Молдавии, в которой турецкая армия потерпела сокрушительное поражение. Будь у османов контроль над Таврикой, они смогли бы окружить и разгромить дунайские княжества, взяв их в тиски.

Но десантная операция и ведение военной кампании без сухопутной связи с тыловыми базами представляла собой чрезвычайно сложную задачу, тем более что Крымское ханство, генуэзская Каффа и княжество Феодоро заключили между собой оборонительный союз. Генуэзцы владели укрепленными городами на побережье, оснащенными самым современными артиллерийскими арсеналами. Крымцы обладали небольшой, но мобильной конной армией, а феодоритам принадлежали неприступные горные крепости. Вести их осаду, имея в тылу татарскую кавалерию и генуэзские галеры, было бы сущим безумием со стороны турецкого командования.

Мехмед II Фатих.
Мехмед II Фатих. Миниатюра к сочинению турецкого историка Сеида Лукмана (вторая половина XVI в.).

Однако Мехмед II умел ждать подходящего момента для воплощения своих замыслов. И он вскоре настал…

Л.П. Колли, автор серии работ, посвященных последним годами генуэзской Каффы, изучая архивные документы, опубликованные итальянскими историками, обратил внимание на то, что они красочно свидетельствуют об агонии «царицы Черного моря».

«Предвидя близкий переход самой власти в руки турок, население Каффы стало со дня в день весьма непокорным. Его волновал какой-то дух неповиновения, овладевший постепенно всеми классами населения. Понятие о дисциплине и о нравственности…пало до такого уровня, что их стали нарушать даже государственные сначала низшие, а впоследствии и высшие служащие. Что касается до черни всех народностей, то нарушение законов не поддавалось никаким репрессиям. Смуты, драки, воровство, насилие над женщинами, отказы от государственных, банковских и частных платежей, убийства и грабежи на улицах и базарах среди белого дня – являлись обычными в ежедневной жизни этого разношерстного и необузданного населения. Никакие законы не признавались. Правосудие не ставилось ни во что. Тюрьмы и арестные дома в Каффе и Солдайе были переполнены…Кажется, что все слои населения – татары, греки, армяне, евреи, генуэзцы, судьи, купцы, менялы, банкиры, чиновники, духовные лица, моряки, носильщики и чернорабочие, очертя голову, стремятся к неминуемой пропасти» [Колли, 1918b, с. 141-142].

Феодосия. Средневековые армянские храмы св. Иоанна Предтечи и св. Иоанна Богослова.
Феодосия. Средневековые армянские храмы св. Иоанна Предтечи и св. Иоанна Богослова. Фото: © Княжество Феодоро, Андрей Васильев, 2008.

В течение нескольких лет главную общину столицы генуэзской Газарии – армянскую, раздирал ожесточенный спор между двумя претендентами на должность ее духовного лидера. Один из них Тер-Карапет, будучи уроженцем Каффы, пользовался уважением среди простых людей. Другой –Тер-Ованес был выдвинут от группы городских богачей во главе с банкиром Котул-беем. Обе фракции пытались получить поддержку от генуэзской администрации. И те, и другие, нашли в ней своих сторонников.

Борьба быстро вышла за пределы Каффы, в качестве арбитров привлекались и армяно-католический патриарх, и протекторы банка Святого Георгия, и даже Рим. Но все тщетно. Город сотрясали враждебные демонстрации, заговоры, скандалы, связанные с попытками подкупа чиновников, беспорядки и столкновения прямо в церквях [Колли, 1918a, с. 148, 163-164; Vigna, 1879, p. 118, 197-198 (doc.MCIV, MCXVIII)]. Протекторы понимали всю серьезность вопроса и опасались, что Тер-Ованес как человек беспринципный, хитрый и коварный может принести большой вред городу [Колли, 1918b, с. 165-166; Vigna, 1879, p. 103 (doc. MLXXXVII)]. Но тот обладал неограниченным кредитом у местных банкиров, и его сторонники подкупали как каффинских чиновников, так и патриарших легатов, пытаясь решить дело в свою пользу. Как мы увидим впоследствии, предчувствия не обманули протекторов: предательство армянской верхушки в трудные дни турецкой осады стало одной из главных причин быстрой сдачи города.

Феодосия. Средневековый армянский храм св. Сергия.
Феодосия. Средневековый армянский храм св. Сергия. Фото: © Княжество Феодоро, Андрей Васильев, 2008.

Впрочем, главными виновниками гибели «царицы Черного моря» стали не простые горожане, а первые чины генуэзской администрации, погрязшие в последние годы существования колонии в коррупции, интригах и вседозволенности. Продажность и подлость высших каффинских чиновников положили положили начало той цепи трагических событий, результатом которых стало завоевание Крыма османами.

Зимой 1472/73 гг. скончался ширинский бей Мамак. Ширинам принадлежали обширные земли по берегу Феодосийского залива и на Керченском полуострове, известные как Кампания. Для Каффы они были очень важны, поскольку через них в город доставлялись сухопутным путем зерно, фрукты, мясо и топливо. Пользуясь дружеским расположением хана Менгли Гирея, каффинские власти просили утвердить новым беем Ширинов брата покойного Мамака – Эминека, обещавшего генуэзцам свою дружбу и покровительство. Молодой, но проницательный хан не доверял властному и амбициозному Эминеку и пытался отговорить генуэзцев от их опасной затеи. Однако чиновники, купившиеся на обещания и щедрые подарки хитрого татарина, настаивали на своем, и Менгли Гирей, удовлетворил просьбу тех, кого он считал своими друзьями – консула Гоффредо Леркари и его помощников Баттиста Джустиниани и Антониотто ди Кабелла [Колли, 1918a, с. 165-166; Vigna, 1879, p. 201 (doc.MCXVIII)].

Костюм знатного генуэзца. Реконструкция.
Костюм знатного генуэзца. Реконструкция.

Прошло лишь несколько месяцев, и Эминек показал свой вероломный характер. Будучи представителем старой ордынской аристократии, он мечтал возродить те славные времена, когда кочевники, словно хищные птицы, набрасывались на мирные города и села восточно-европейской равнины, проходя по ним огнем и мечом и обращая в невольников оседлое население. Желание части беев обогатиться на торговле рабами, было одной из причин их протурецкой ориентации. В июне 1474 ханский брат Айдер, подстрекаемый Эминеком, совершил набег на земли Великого княжества Литовского, угнав более 15 000 пленных, позже проданных турецким купцам. Хотя Менгли Гирей не одобрял поступок брата, он не мог выступить против носителей кочевой традиции, и скрепя сердце, согласился с предложением своих приближенных [Колли, 1918a, с. 149-150; Vigna, 1879, p. 122 (doc. MCIV)]. Когда же Эминек узнал, что каффинцы пытались отговорить хана от этого предприятия, он решил наказать своих недавних друзей, саботировав поставки пшеницы и другого продовольствия из Кампании в Каффу. Хотя генуэзская столица могла снабжаться с моря, цены на продовольствие в городе резко выросли, а бедняки начали голодать. При этом коварный бей распустил слухи, что начал блокаду по приказу Менгли Гирея, который де поссорился с каффинцами, и сделал все возможное, чтобы эти слухи достигли Константинополя, где турецкий султан пристально следил за тем, что происходит в Крыму [Колли, 1918a, с. 165-166; Vigna, 1879, p. 201 (doc. MCXVIII)].

Честолюбие Эминека, казалось, не имело пределов. Когда в сентябре 1474 году Менгли Гирей приехал в Каффу, вельможа потребовал, чтобы тот отдал за него замуж свою мать – вдову Хаджи Гирея, желая, видимо тем самым уподобиться золотоордынским ханам, женившимся на вдовах своих предшественников. Молодой татарский хан воскликнул, что скорее потеряет свою корону и жизнь, чем допустит подобное унижение. Зная привязанность его к генуэзцам, бей попробовал воздействовать на Менгли Гирея через каффинскую администрацию, которую он цепко держал за горло, шантажируя поставками продовольствия [Колли, 1918a, с. 149; Vigna, 1879, p. 121 (doc.MCIV)].

Менгли Гирей.
Менгли Гирей. Рисунок на коже Юрия Никитина.

Впрочем, и генуэзцы не дремали и вскоре получили в свои руки оружие против Эминека. Из Константинополя им поступило донесение о том, что султану было доставлено письмо от ширинского бея, где тот предлагал заключить союз против крымских христиан [Колли, 1918a, с. 162; Vigna, 1879, p. 195 (doc. MCXVII)]. Они пригласили Менгли Гирея в Каффу. Здесь между празднествами, пирами и прочими забавами консул Антониотто ди Каббела, как бы ненароком, задал вопрос, о том, известно ли хану о переписке его ближайшего вельможи с турецким султаном. Менгли Гирей справедливо расценил такие переговоры как государственную измену и дал приказ сместить с должности Эминека [Колли, 1918a, с. 166; Vigna, 1879, p. 201-202 (doc. MCXVIII)]. Генуэзцы видимо хотели сразу убить опасного противника, но среди них нашлись предатели, сообщившие тому о решении хана и заговоре каффинцев [Гулевич, 2019, с. 582-583; Vigna, 1879, p. 240]. Опальный бей бежал из Каффы и нашел прибежище где-то в Черкесии или на Дону.

Несмотря на бегство Эминека, Менгли Гирей не без оснований был доволен своими союзниками, предупредившими его о том, что тот действует у него за спиной. Теперь хан почувствовал, что у него развязаны руки, и он может сам назначить ширинского бея – популярного среди крымской аристократии Кара-Мурзу, которого прочил в наследники сам Мамак. Но он недооценил коварство и жадность каффинских чиновников, которые уверенно вели свой город к гибели.

Генуэзский банк св. Георгия.
Генуэзский банк св. Георгия. Трактат Кочарелли о грехах и добродетелях (XIV в.).

Кроме двух братьев у Мамака был еще и сын Сейтак, также желавший стать главой клана Ширинов. Консулы Леркари и Джустиниани были категорически против его кандидатуры, понимания, что «его избрание не предвещает ничего другого кроме гибели Каффы», поскольку «все татары против этого» [Vigna, 1879, p. 252 (doc. MCXLVIII)]. Однако Антониотто ди Кабелла не обладал такой проницательностью, как его предшественники и легко дал уговорить себя поддержать Сейтака. В его пользу высказались массар (советник консула) Оберто Скварчиафико и начальник «Официи Кампании» Николло Торрилья, корыстный взяточник, известный своей неразборчивостью в средствах. Видимо, Кабелла не знал, что оба они получали деньги от матери Сейтака, заплатившей Торрилье тысячу дукатов, Скварчиафико две тысячи и еще три тысячи нескольким другим чиновникам. 1 декабря Сейтак, скрывавшийся до этого в Зихии, вместе с группой приверженцев въехал в ворота Каффы и отдался под покровительство генуэзцев.

Тем временем Менгли Гирей пообещал своим приближенным, в числе которых был его брат Айдер, что назначит ширинским беем Кара-Мурзу. Но поскольку возложение обязанностей правителя Кампании требовало согласования с генуэзской администрацией, решение вопроса было отложено до следующего визита хана в Каффу.

Менгли Гирей, настроившись на серьезный разговор со своими друзьями-итальянцами, направился в столицу генуэзских колоний. Вместе с ним были Айдер и Кара-Мурза, получивший клятвенное обещание хана добиться согласования его кандидатуры. Они знали о тайных переговорах, которые Сейтак вел с генуэзцами, и отказались въезжать в город, пока не получат гарантии избрания. В ответ каффиские чиновники заявили, что должность правителя Кампании обещана Сейтаку. Хан возражал, ссылаясь на обычай и свое ханское слово. Тогда Оберто Скварчиафико, получивший самую большую сумму, публично заявил, что если хан не выполнит требований генуэзцев, то они освободят его братьев, находившихся по просьбе Менгли Гирея в заключении в Солдайе и оспаривавших крымский престол. Столкнувшись с перспективой новой гражданской войны, хан в бессилии был вынужден отступить.

Избрание Сейтака состоялось в консульском дворце в Каффе в присутствии Менгли Гирея и членов колониальной администрации. «Вызвав в Каффу Сейтика из области Великой татарской Орды избрали мы его наместником Кампании вместо Эминека…. Избрание Сейтика осуществилось во время второго визита к нам хана, пробывшего среди нас семь дней при всеобщем восторге всей области и большинства ханских сановников», – написал простодушный Кабелла в своем отчете в Геную 12 февраля [Колли, 1918a, с. 166; Vigna, 1879, p. 202 (doc. MCXVIII)].

Судя по всему, только консул не догадывался, какими страшными последствиями грозит интрига его подчиненных. Так, армянский писец Хачатур оставил в Гимнарии, который он переписывал, следующую заметку: «Жаль сотни тысяч раз, великую Каффу взял Читах» [Саргсян, 2010, с. 250-251]. И это скорбное восклицание, как кажется, намного лучше отражает мрачные предчувствия горожан, чем бодрые рапорты консула Кабеллы и массара Скварчиафико.

События последних дней февраля и весны 1475 года плохо освещены источниками. Но мы можем с уверенностью говорить, что именно избрание Сейтаха, осуществленное продажными генуэзскими чиновниками, стало точкой невозврата, навсегда изменившей судьбу Крыма.

Итальянские кондотьеры XV в.
Итальянские кондотьеры XV в. Рисунок Грэма Тёрнера.

Пока консул Кабелла составлял свой отчет протекторам Банка св. Георгия в Геную, события развивались с головокружительной быстротой. Уже на следующий день Эминек, хорошо осведомленный о произошедшем в Каффе, написал письмо в Константинополь. Он призывал турецкого султана покарать неверных генуэзцев и обещал, что с помощью татар им удастся добиться легкой победы [Vigna, 1879, p. 255 (doc. MCXLVIII)].

Как оказалось, беглый бей не ошибался в настроениях крымцев. После публичного унижения Менгли Гирея большинство татарских вельмож отвернулись от своего хана. Собрание знати выбрало новым правителем Крыма его брата Айдера [Богуш-Сестренцевич, 1806, с. 255] и послало за Эминеком, ставшим символом борьбы с генуэзцами. Весной Эминек возобновил блокаду Каффы [Vigna, 1879, p. 241 (doc. MCXLIV)], а Менгли вместе с незадачливым «губернатором» Сейтаком и немногочисленными сторонниками укрылся за стенами города, который начал готовится к обороне. В Константинополе султан мог ликовать. Крым как спелый плод сам падал в его руки.

© Княжество Феодоро, 2020

Библиография:

  1. Богуш-Сестренцевич С.Я. История царства Херсонеса Таврийского: в 2 т. Т. 2 / С.Я. Богуш-Сестренцевич. – Санкт-Петербург, 1806. – 442 с.
  2. Гулевич В.П. Османское завоевание Каффы (1475), Килии и Белгорода (1484) В «Хронике Турок» испанского историка Антонио Эррера де Тордесильяс / В.П. Гулевич // Золотоордынское Обозрение. – 2019. – Т. 7. – № 3.
  3. Колли Л.П. Падение Каффы / Л.П. Колли // ИТУАК. – 1918a. – Т. 55. – С. 145-174.
  4. Колли Л.П. Падение Кафы. Последние годы генуэзских поселений в Крыму. Менгли Гирей хан. 1466-1475 / Л.П. Колли // ИТУАК. – 1918b. – № 54. – С. 129-171.
  5. Саргсян Т.Э. Свод армянских памятных записей, относящихся к Крыму и сопредельным регионам (XIV-XV вв.) / Т.Э. Саргсян. – Симферополь: СОНАТ, 2010. – 312 с.
  6. Vigna A. Codice diplomatico delle Colonie Tauro-Liguri durante la Signoria dell’Ufficio di S. Giorgio (1453 – 1475): ASLi. Vol. 2 / A. Vigna. – Genova, 1879. – VII/2. – 1014 p.

 Заметили опечатку? Выделите текст и нажмите CTRL+ENTER

Поделиться ссылкой:

Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии