Величественные руины донжона мангупской цитадели на протяжении последних двух столетий вызывают наибольший интерес путешественников и исследователей. В наши дни они стали своеобразным символом пещерного города Мангуп-Кале.
Четкого определения понятия «донжон» (фр. donjon – господская башня, от ср. лат. dominionus) не существует. В современных словарях по фортификации популярна следующая формулировка: «Донжон – внутренняя, отдельно стоящая главная башня замка, круглая или квадратная в плане – местожительство феодала и последний рубеж обороны» [Губайдуллин, 2003, с. 42]. В классической «Истории архитектуры» Огюста Шуази донжон интерпретируется как главная башня, устроенная таким образом, чтобы ее можно было защищать независимо от остальных укреплений. В XI-XII вв. донжоны строились в центре укрепленной ограды, однако в XIII веке их стали выносить ближе к главной оборонительной стене. Такие башни первоначально представляли собой убежища на случай осады, снабженные отдельным запасом провианта. К XIV веку донжоны приспосабливаются для постоянного жилья феодалов [Шуази, 1937, с. 532-533, 542-543].
Примерами донжонов, близких к классическим, в Крыму являются донжоны консульского замка Солдайи и крепости Чембало, построенные в XV веке. В княжестве Феодоро возможно вести речь о башнях-донжонах княжеского дворца и мангупской цитадели. С некоторыми натяжками так можно назвать квадратную жилую башню Фуны и круглую башню Сюйреньской крепости, если интерпретировать находящийся в 300 метрах к юго-востоку от последней каменный вал как остатки первой линии обороны. Также предположительно донжоны существовали в южнобережных крепостях Кокия-исар и Учансу-исар.
Цитадель располагается на северно-восточном мысе Тешкли-Бурун. Общая его длина составляет 535 метров, при этом со всех сторон мыс ограничен отвесными обрывами, высотой 25-30 метров. Проход к нему со стороны плато был защищен двумя куртинами общей протяжённостью 102 метра и монументальной башней-донжоном. Толщина оборонительных стен достигала 2,8 м, при высоте до 6 метров.
«В нем (городе – А.В.) нет ничего замечательнее верхнего замка, в котором есть ворота, испещренные греческими надписями, и высокий каменный дом», – такое лаконичное описание дал Мартин Броневский [Броневский, 1867, с. 344].
«А крепость расположена в восточной стороне этой высокой горы, на мысу. Она окружена лишь одним рядом толстых стен. На стенах этой крепости, как ни в одной другой, нет зубцов и бойниц. А в некоторых местах над пропастью совсем нет стен. Да они и не нужны, потому что эта гора как будто нарочно была создана крепостью Могучей рукой, – не скрывал своего восхищения Эвлия Челеби. – … В этой цитадели…есть колодец, построенный в виде башни. Чтобы взять из него воду, надо спуститься вниз на 50 ступеней. Над воротами этой внутренней крепости есть тарих ее построения, начертанный письмом…неверных. Наверху, в четырехугольной башне, был дворец неверных» [Челеби, 1999, с. 33].
«Дворец неверных», упомянутый турецким путешественником, представлял собой прямоугольное трехэтажное здание башенного типа. Его размеры – 16,60×9,60 м, реконструируемая высота около 15 метров. Межэтажные перекрытия были деревянными, а кровля – черепичной [Бертье-Делагард, 1918, с. 19].
Фасадная стена башни-донжона сегодня сохранилась лишь на высоту цокольного этажа. Вероятно, в ней были устроены узкие бойницы для лучников или арбалетчиков, придававшие сооружению мрачный вид. Позже турки реконструировали ее с учетом возможности применения огнестрельного оружия. Посетивший Мангуп в конце XVIII века П. Паллас писал, что в нижнем этаже находились амбразуры для ружей, а в верхнем могли стоять большие орудия [Паллас, 1999, с. 64-65]. Башня выступает за линию стен на 9 метров, это позволяло вести не только фронтальный, но также и фланговый обстрел противника [Герцен, 1990, с. 143].
Стена донжона, обращенная вовнутрь, в сторону мыса, имела парадный облик. Сохранившийся портал главного входа украшен орнаментом со сложными узорами: переплетающимися жгутами, розетками, звездами, солнечными плетениями в рамке из полусталактитов.
Также, как и в случае с порталом Большой базилики всё здесь указывает на малоазиатские влияния.
Декоративное убранство заставляет предполагать, что здание носило не только оборонительный, но также и жилой характер [Герцен, 1990, с. 143]. В пользу этого говорит и такая деталь как наличие уборных.
С тыльной стороны юго-восточной куртины цитадели в турецкий период действовала тюрьма, где крымские ханы держали неугодных им послов. Она представляла собой прямоугольную яму, глубиной более трех метров, перекрытую купольными сводом [Броневский, 1867, с. 344; Герцен, 2008, с. 214]. Среди ее пленников известны русский посол Афанасий Нагой (1569-72 гг.) [Броневский, 1867, с. 344; Герцен, 2008, с. 214], а также католические миссионеры (1663), получавшие некоторую помощь от сострадательных караимок [Kizilov, 2007, p. 14].
К северо-западу от башни расположены крепостные ворота, перекрытые цилиндрическим сводом, выложенным из тесанных камней.
Здесь находилась строительная надпись, о которой сообщали Броневский и Челеби. Еще в XIX веке российский путешественник И.С. Андреевский видел над воротами рельефное изображение двуглавого орла с императорскими коронами [Андреевский, 1839, с. 541-542], что заставляет вспомнить плиты с именами Алексея и его наследников.
Возможно, что цитадель была построена еще в XIV веке, но тогда она выглядела несколько по-другому, представляя собой сооружение башенного типа, вроде Сюйреньской крепости.
Именно с высоты этой башни (κούλα), позже поглощенной новым, более внушительным донжоном, построенным в годы правления Алексея, любовался красотами опустевшего города иеромонах Матфей [Герцен, 2003, с. 571-572]. Существует также мнение, что свой завершенный вид мангупская цитадель приобрела в конце 50-х годов XV века, одновременно со строительном Фунского замка [Мыц, 2009, с. 130, прим. 57), 134].
Укрепленная площадь цитадели равнялась 1,2 га. В случае прорыва неприятелем главной и внутренней линии обороны она могла служить последним убежищем для защитников города. Важное значение для обороноспособности мыса Тешкли-Бурун имело наличие внутри защищенной территории автономного источника воды. В ходе раскопок 1966 года археологи расчистили вырубленный в скале колодец, глубиной 23,6 м. Он был пробит с расчетом перехвата водоносной трещины, из которой вода поступала в естественный грот у подножия обрыва мыса. Башенная постройка над колодцем, упомянутая Эвлией Челеби, скорее всего была воздвигнута в турецкий период. При феодоритах он находился на открытом месте [Герцен, 2008, с. 218; Челеби, 1999, с. 33].
В декабре 1475 года цитадель стала последним рубежом обороны столицы Феодоро. Когда османские солдаты ворвались в город часть гарнизона и жителей вместе с князем Александром спаслись за ее стенами. Здесь им удалось отбить первый натиск противника. Но судьба города была решена. Осаждавшие подняли на вершину плато пушки и начали обстрел стен цитадели [Герцен, 2001, с. 385]. Дальнейшее сопротивление стало бесполезным. Выстрелы турецкой артиллерии по цитадели Мангупа поставили точку в тысячелетней истории Византийской империи.
Османский главнокомандующий Гедик Ахмет-паша был настолько восхищен мужеством защитников, что предложил им прекратить сопротивление на условиях сохранения жизни и имущества [Spandouginos, 1997, p. 34; Vasiliev, 1936, p. 252, n.3]. И тогда, понимая безнадежность ситуации, они открыли ворота крепости.
Впоследствии турки устроили в башне арсенал, где хранились порох, пушки, ружья и другая амуниция [Челеби, 1999, с. 33]. Хотя французский инженер Боплан называл Мангуп «плохоньким замком» [Боплан, 1990, с. 211], в Крыму надеялись на его стены в случае опасности. По свидетельству Жана де Люка (ок. 1625 г.) богатые татары хранили в его крепости свои сокровища и укрывались там во время внутренних смут [Юрченко, 1879, с. 484]. В 1684 году здесь нашел убежище свергнутый хан Хаджи II Гирей, выдержав с небольшим числом рабов-черкесов за стенами цитадели 40-дневную осаду [Гирай, 2004, с. 38; Фиркович, 1856, с. 132].
Память об этих событиях отразилась в стихотворении Максимилиана Волошина «Сон в Шули»:
Там в тихой долине на гребне горы –
Мангупа зубчатые стены,
Во время осады и смутной поры
Служившие ханам Равенной.
© Княжество Феодоро, 2020
Литература и источники
- Андреевский И.С. Развалины Мангупа / И.С. Андреевский // Одесский альманах на 1840 г. – Одесса, 1839. – С. 535-564.
- Бертье-Делагард А.Л. Каламита и Феодоро / А.Л. Бертье-Делагард // ИТУАК. – 1918. – № 55. – С. 1-44.
- Боплан Г.Л. Опис України / Г.Л. Боплан. – Киев, 1990. – 256 с.
- Броневский М. Описание Крыма (Tarlariae descriplio) / М. Броневский // ЗООИД. – 1867. – Т. 6. – С. 333–367.
- Герцен А.Г. Крепостной ансамбль Мангупа / А.Г. Герцен // МАИЭТ. – 1990. – Т. 1. – С. 88-165.
- Герцен А.Г. Мангуп глазами исследователей и путешественников (XVI- начало XX в.) / А.Г. Герцен // БИАС. – 2008. – Т. 3. – С. 212-256.
- Герцен А.Г. Описание Мангупа-Феодоро в поэме иеромонаха Матфея / А.Г. Герцен // МАИЭТ. – 2003. – Т. 10. – С. 562-589.
- Гирай Х. султан. Розовый куст ханов, или История Крыма / Х. султан Гирай. – Симферополь: Доля, 2004. – 288 с.
- Губайдуллин А.М. Фортификационный словарь / А.М. Губайдуллин. – Казань, 2003. – 103 с.
- Мыц В.Л. Каффа и Феодоро в ХV веке: контакты и конфликты. Каффа и Феодоро в ХV веке / В.Л. Мыц. – Симферополь: Универсум, 2009. – 528 с.
- Паллас П.С. Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793-1794 годах / П.С. Паллас; пер. С.Л. Белявская, А.Л. Бертье-Делагард. – Москва: Наука, 1999. – Вып. 27. – 244 с.
- Фиркович А.С. События, случавшиеся в Крыму в царствование Шагин-Гирей-хана / А.С. Фиркович // Временник Императорского Московского общества истории и древностей Российских. – 1856. – Т. 24. – С. 100-134.
- Челеби Э. Книга путешествия. Турецкий автор Эвлия Челеби о Крыме / Э. Челеби. – Симферополь: Дар, 1999. – 141 с.
- Шуази О. История архитектуры: в 2 т. Т. 2 / О. Шуази. – Москва, 1937. – 694 с.
- Юрченко П. Описание Перекопских и Ногайских Татар, Черкесов, Мингрелов и Грузин. Жана де Люка, монаха доминиканского ордена (1625) / П. Юрченко // ЗООИД. – 1879. – Т. 11. – С. 473-493.
- Kizilov M. Slaves, Money Lenders, and Prisoner Guards: The Jews and the Trade in Slaves and Captives in the Crimean Khanate / M. Kizilov // Journal of Jewish Studies. – 2007. – Vol. LVIII. – Slaves, Money Lenders, and Prisoner Guards. – № 2. – P. 1-22.
Заметили опечатку? Выделите текст и нажмите CTRL+ENTER.