Поделиться ссылкой:
Восточным форпостом княжества Феодоро являлась крепость Фуна. Селение с таким названием встречается в генуэзских документах второй половины XIV века. Оно располагалось у подножия горы Южная Демерджи, недалеко от современного села Лучистое. По договорам с татарами, заключенным в 1380-81 гг., Фуна перешла под власть Каффы [Джанов, 2017, с. 299 (МС 1386, f 5r. f 40r)]. Она также фигурирует в числе прибрежных местечек, за которые в это время вели спор Готский и Херсонский митрополиты.
Топоним «Фуна» обычно переводят с греческого как «дымящая» или «сажа, копоть» [Бертье-Делагард, 1920, с. 10-11; Шапошников, 2007, с. 657-658]. Предпринята также попытка вывести его из древнегерманского (готского) fune («огонь») [Шапошников, 2007, с. 537]. В документах османского периода оно названо «Демерджи», что в переводе с крымскотатарского означает «кузнец» [Бертье-Делагард, 1920, с. 10-11]. Согласно данным османской налоговой переписи в 1520 году здесь проживало около 350 человек [Öztürk, 2014, p. 261-262].
Крепость находилась в непосредственной близости от поселения, занимая небольшую возвышенность, известную как Кильсенын-Каясы («Церковная скала»). Ее расположение было исключительно удачным. Рядом пролегал колесный путь из степной части полуострова к морю, а с крепостной площадки открывался замечательный вид на всю Алуштинскую котловину с генуэзской Лустой и часть морской акватории побережья вплоть до горы Кастель. С юга и юго-запада возвышенность защищали вертикальные обрывы высотой 5-6 метров, усиленные парапетами, а с севера, востока и запада она была обнесена оборонительными стенами.
Итоги археологических исследований Фуны, проводившихся в течение десяти сезонов, изложены в обстоятельной монографии В.П. Кирилко [Кирилко, 2005], на которой основана приведенное ниже описание, дополненное небольшими замечаниями и отсылками к работам последних лет, позволяющим уточнить некоторые моменты жизни крепости.
Наиболее ранние фортификационные сооружения на скале Кильсенын-Каясы относятся к XIII-XIV вв. Они погибли в результате пожара, в слое которого найдены наконечники стрел – явное свидетельство какого-то вооруженного столкновения. От этих построек почти ничего не осталось, поскольку они были почти полностью разобраны при масштабных строительных работах, пришедшихся на годы правления князя Алексея и его наследников [Кирилко, 2005, с. 47-49; Мыц, 2009, с. 112]. Судя по находкам керамики, поселение погибло в конце XIV в. [Тесленко, 2016, с. 146]. Возможно, это связано с приведением к покорности жителей приморской Готии генуэзцами в 1381-87 гг., либо с военным противостоянием Тохтамыша и Едигея, в которое в 1395-99 гг., оказался втянут полуостров.
В XV веке крепость перестраивалась трижды. Первый строительный период, по всей видимости, связан с началом активной деятельности князя Алексея по установлению контроля над Поморьем, в ходе которого феодоритам при неясных до сих пор обстоятельствах удалось подчинить своей власти селение Фуна. Чтобы закрепиться здесь, они приступили к обустройству стационарного военного лагеря.
Работы велись на скорую руку и не отличались особым качеством [Кирилко, 2005, с. 59]. По сути, укрепление представляло собой каменную ограду, длиной 226 метров, защитившую возвышенность с трех доступных для неприятеля сторон. Самую уязвимую северную линию обороны усилии небольшой квадратной башней [Кирилко, 2005, с. 82]. Ее стены были невысокими (около 5,5 метров, не учитывая высоту зубцов) и тонкими (0,90 сантиметров) [Кирилко, 2005, с. 82, 124-137].
Несмотря на достаточно простое инженерное решение, строителям укрепления нельзя отказать в смекалке: они умело использовали рельеф местности, расположив ворота таким образом, чтобы неприятель, продвигаясь по дороге, на всем своем пути подставлял оголенный правый бок под обстрел со стены. При этом защитники могли ударить ему в тыл, использовав вылазную калитку – потерну [Кирилко, 2005, с. 82, 235].
Оборонительные сооружения первого периода были разрушены вскоре после постройки, поскольку, как показали данные археологических исследований, содержащийся в них раствор еще не успел набрать достаточной прочности. По деформациям кладки и следам разрушений можно предполагать, что это произошло в результате землетрясения, в ходе которого на одном из участков на протяжении 13,5 м. оборонительная стена упала плашмя, а также сильно пострадала башня [Кирилко, 2005, с. 50-51].
В.П. Кирилко полагает, что ему удалось вычислить точную дату природного катаклизма: конец 1423 года – время первой войны Алексея с генуэзцами. Живописуя последствия Ялтинского землетрясения 1927 года, исследователь приходит к выводу, что сейсмическая катастрофа, в результате которого была разрушена Фунская крепость, была не менее масштабной и, охватив весь Южный берег и Юго-Западный Крым, столь подавляюще подействовала на участников конфликта, что привела к прекращению боевых действий [Кирилко, 2005, с. 51-59]. Однако предложенная датировка основана не на исторических источниках, а на литературном произведении – легенде, записанной спустя более, чем 400 лет после этих событий польским путешественником Эдмундом Хоецким [Иогансон, 2017, с. 29-30]. Кроме того, данные археосейсмологических исследований последних лет позволяют скорректировать представления об эпицентре, а значит и о районах полуострова, затронутых разрушительным бедствием [Моисеев [и др.], 2019, с. 42-43].
В связи с этим, на мой взгляд, лучше воздержаться от точной датировки данного события, поместив его в более широкие хронологически рамки первой четверти XV столетия.
Во втором строительном периоде крепостная ограда подверглась капитальному ремонту, а стены северной башни были утолщены почти вдвое до 2 метров. Кроме того, укрепление усилии двумя новыми башнями: одну, полукруглую, построили на месте ворот, обустроив в ней въезд в крепость; другую – прямоугольную разместили на стыке северной и западной куртин.
К этому же периоду относятся следы застройки внутри оборонительных стен. Примыкавшие к ним здания использовались для жилья и хозяйственных нужд. В результате строительных работ военный лагерь превратился в полноценную приграничную крепость, имевшую возможность оказать достойное сопротивление противнику [Кирилко, 2005, с. 87-89].
По следам пожара, относящегося к этому периоду ее существования, можно предположить, что ее сожгли наемники Карло Ломеллино в 1434 году, либо турецкие пираты, неоднократно совершавшие набеги на побережье Готии с 50-х годов XV века [Кирилко, 2005, с. 60-61].
Время, когда крепость поднялась из пепла, можно точно определить, благодаря закладной плите с датой 19 июля 6967 года (1459 от РХ) и хвалебной эпиграммой восстановившему ее лицу, имя которого, к сожалению, утрачено.
Текст надписи, выдержанной в поэтическом стиле и украшенной геральдическим двуглавым орлом, гласит: «Да живет Иисуса Христа раб и Троицы, Фуны властитель, башня величайшая, от чресл благородный и благой, от блистательных предков сам блистательный. О долговечности (?) [башни этой] он трубит, весьма приятной народам; всех он обрадовал, приятно украсив ее видом красот – всё, что я назову равным его рвению. …разнообразное и полезное душе для его пребывания – построенное блистательным мужем блистательное и божественное чудо, граждан (?) которого просветил Ты, Христе Слове. 19 июля 6967 года» [IOSPE: V 238].
Плита содержит три греческих монограммы, в которых зашифрованы имена представителей мангупского княжеского дома. В первой читается имя «Алексей», в третьей «Александр». Больше всего дискуссий вызвала центральная монограмма. В ней видят буквы М, А, Л или А, Х или К, что может давать имена Малх, Малахий (Μάλχος, Μάλαχιος), с меньшей вероятностью Михаил (Μηχαηλ) [Кирилко, 1999, с. 138, прим. 2] или же Макарий (Μακαριοσ) [Чореф, 2011, с. 50-51].
Восстановление не ограничилось капитальным ремонтом стен и башен. В центральной части восточной линии обороны был возведен монументальный донжон – прямоугольная в плане постройка, размерами 14,10 х 7,75 м. по внешним обмерам. Здание вынесли вперед таким образом, что куртина представляла собой его тыльную сторону. От него сохранилась лишь часть нижнего этажа, поэтому при реконструкции внешнего облика использовались материалы исследований Мангупской цитадели, с которой, судя по всему, он имел большое сходство [Кирилко, 2005, с. 219].
Постройка была трехэтажной. Вход находился в южной стене со стороны внутреннего дворика. Над ним была установлена упомянутая выше строительная плита, которая впоследствии упала вниз и разбилась на несколько частей. При раскопках здесь найдено большое количество обработанных блоков известняка с элементами резьбы по камню, украшавших парадный фасад. Их нередко заимствовали из старых надгробий.
Наземный этаж донжона предназначался для хозяйственных нужд. Здесь хранились продовольствие и различный инвентарь, в пользу чего говорят находки пифосов и хозяйственных инструментов. В его восточной стене сохранилась амбразура для стрелковой позиции. По аналогии с мангупской цитаделью можно предположить, что обращенные в сторону неприятеля бойницы могли находиться также на втором и третьем этажах, которые, судя по всему, использовалась не только для нужд обороны, но и для жилья.
Второй этаж был оборудован туалетной комнатой, слив нечистот из которой производился по специальному каналу в выгребную яму, устроенную у основания восточной стены. Жилые помещения обогревались при помощи примитивных каминов. Межэтажные перекрытия были деревянными, а кровля каменной [Кирилко, 2005, с. 183-229].
На месте воротной башни появилась двухэтажная церковь. При этом въезд в крепость был обустроен через ее первый этаж, который кроме ритуальных функций (здесь была расположена усыпальница) имел и оборонительное значение – в нем сохранили оставшуюся со времен башни бойницу. Однако второй этаж, обращенный в сторону неприятеля глухой полукруглой апсидой, совершенно не годился для ведения боя, что сильно ослабило оборону этого участка [Кирилко, 2005, с. 179-182].
Прекрасно понимая это, строители решили возникшую проблему, путем включения в оборонительный ансамбль территории между донжоном и церковью. Ее дополнительно защитили крепостной Г-образной стеной, превратив таким образом в укрепленный дворик – захаб. Новые ворота разместили в его северо-восточном углу, у донжона.
Таким образом, доступ внутрь укрепления для противника стал более затрудненным. Его солдаты, прорвавшись через внешние ворота оказывались в тесном, не просматриваемом извне коридоре, под перекрестным огнем защитников. При этом им необходимо было преодолеть еще одно препятствие – узкий вход в северной стене первого этажа храма, который в случае осады легко было забаррикадировать или замуровать [Кирилко, 2005, с. 101-106].
В последний период существования крепости завершилось формирование внутрикрепостной застройки, которая была достаточно плотной, с развитой сетью улиц, проездов и тупиков. В настоящий момент раскопана лишь часть защищенной стенами площади в 0,52 га. На территории крепости выделяются кордегардия, казарма, общественный туалет, жилые постройки, кузница, кладовые для хранения припасов [Кирилко, 2005, с. 106]. В одном из помещений обнаружены 10 пифосов, частично заполненных семенами различных культур: пшеницей, бобами, ячменем. Учитывая, что объем каждого составляет около 150 литров, в них могло храниться примерно 1120 килограмм зерна [Мыц, 1991, с. 107]. На нижнем этаже донжона археологи нашли остатки пифоса с раковинами мидий. По всей видимости, он был заполнен морской водой, в которой держали этих моллюсков, а владелец крепости в любой момент мог получить их к столу [Мыц, 1991, с. 114].
Таким образом, к концу феодоритской эпохи Фуна приобрела черты настоящего феодального замка [Кирилко, 2005, с. 107], где находилась резиденция местного «барона», окруженного дружиной, состоящей из профессиональных воинов, что подтверждают находки предметов вооружения в том числе фрагментов мечей [Кирилко, 2005, с. 62, 208; Мыц, 1991, с. 117]. По ассортименту и количеству посуды в помещении, идентифицированном как гарнизонная кухня, можно установить приблизительную их численность – около 40 человек [Тесленко, 2020, с. 38]. Находки поливных чаш с монограммами позволяют говорить, что этим феодалом был Александр – отпрыск мангупского княжеского дома, а затем последний князь Феодоро.
Церковь была посвящена св. Феодору (Тирону или Стратилату) [Мальгин, 1994, с. 158]. Благодаря неоднократным ремонтам, она неплохо сохранялась вплоть до первой половины XIX века и о ее внешнем облике можно судить по дореволюционным фотографиями и рисункам. К сожалению, обветшавшее здание почти полностью обрушилось в результате ялтинского землетрясения 1927 года и сегодня от постройки остались лишь руины стен.
Реконструируемая высота здания 9,0 м при площади 14,40×11,30 м. Однако собственно церковью являлся лишь второй этаж. Вход в него вел с юга по отдельной лестнице, от которой сохранился нижний марш. Над дверью, ведущей в наос, находились плита с рельефным изображением процветшего креста, украшенная резными орнаментами с восточными декоративными мотивами. Храм был расписан фресками.
Акварельную копию фрагмента росписи, изображающего Святого Георгия на коне, сделал в XIX веке художник Д.М. Струков.
В западной стене нижнего этажа постройки находился большой проем с арочным завершением. По бокам его обрамляли восьмигранные известняковые колонны со сталактитовыми капителями. Южная из них отмечена резным знаком каменщика, который, судя по всему, был армянином. Эта и другие архитектурные детали храма заставляют предполагать, что для его создания владелец Фунской крепости нанял армянских мастеров [Кирилко, 2005, с. 151-183].
Как и другие укрепления княжества Феодоро, Фуна погибла в огне пожара, который связывают с османским завоеванием Крыма. В его слое обнаружены наконечники стрел [Кирилко, 2005, с. 470 (рис. 345); Мыц, 2009, с. 112]. Судя по небольшому их количеству сопротивление крохотного гарнизона замка османской армии было недолгим.
© Княжество Феодоро, 2021
Библиография
- Бертье-Делагард А.Л. Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тавриде / А.Л. Бертье-Делагард // ИТУАК. – 1920. – № 57. – С. 1-135.
- Джанов А.В. Казалии Солдайи и Готии по данным книг массарии Каффы / А.В. Джанов // История и археология Крыма. – 2017. – Т. V. – С. 286-340.
- Иогансон Л. И. К анализу исторических источников о землетрясениях в Крыму / Л. Иогансон И. // Вопросы Инженерной Сейсмологии. – 2017. – Т. 44. – № 3.
- Кирилко В.П. Аспры с большим «Т» на лицевой стороне: опыт интерпретации / В.П. Кирилко // Stratum plus. Археология и культурная антропология. – 1999. – Аспры с большим «Т» на лицевой стороне. – № 6. – С. 137-141.
- Кирилко В.П. Крепостной ансамбль Фуны (1423-1475 гг.) / В.П. Кирилко. – Киев: Стилос, 2005. – 269 с.
- Крымское разрушительное землетрясение второй половины XV в. / Д.А. Моисеев [и др.] // Вопросы инженерной сейсмологии. – 2019. – Т. 46. – № 2. – С. 37-53.
- Мальгин А.В. Из наследия А. Л. Бертье-Делагарда / А.В. Мальгин // Крымский музей. – 1994. – № 1. – С. 151-170.
- Мыц В.Л. Каффа и Феодоро в ХV веке: контакты и конфликты / В.Л. Мыц. – Симферополь: Универсум, 2009. – 528 с.
- Мыц В.Л. Укрепления Таврики Х-ХV вв. / В.Л. Мыц. – Киев: Наукова думка, 1991. – 164 с.
- Тесленко И.Б. Керамика Крыма XV века / И.Б. Тесленко. – Киев: ИА НАН Украины, 2021. – 308 с.
- Тесленко И.Б. Керамика Фуны «золотоордынского времени» (анализ материалов из комплексов, предшествовавших строительству феодоритской крепости) / И.Б. Тесленко // ИАК. – 2016. – № 4. – С. 132-157.
- Тесленко І.Б. Керамічні комплекси третьої чверті XV ст. замку Фуна: начиння «гарнізонної кухні» / І.Б. Тесленко. – 2020. – № 1 (34). – С. 31-67.
- Чореф М.М. «Lapis offensionis» или к расшифровке монограмм правителей Феодоро / М.М. Чореф // Научные ведомости БелГУ. История. Политология. Экономика. Информатика. – 2011. – Т. 13(108). – № 19. – С. 46-55.
- Шапошников А.К. Языковые древности Северного Причерномрья (Этимология языковых реликтов Северного Причерноморья). Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук / А.К. Шапошников. – Москва: Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова, 2007. – 870 с.
- IOSPE: V 238 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://iospe.kcl.ac.uk/5.238-ru.html.
- Öztürk Y. Osmanlı hakimiyetinde kefe (1475 – 1600): Bilge kültür sanat / Y. Öztürk. – 2. basım. – İstanbul: Bilge Kültür Sanat, 2014. – 639. – 567 p.
Заметили опечатку? Выделите текст и нажмите CTRL+ENTER.
Понравилась статья? Поддержите сайт «Княжество Феодоро» донатом.